Виктор Кровопусков

И сейчас так ясно все помню: Дворец культуры в Минске, бесконечность дождей... И слова тренера, которые обычно говорятся перед поединком и которые, к сожалению, часто тут же вылетают из головы. А тогда — запомнились. Я разминаюсь перед соревнованиями только с Марком Семеновичем или с моим другом Мишей Бурцевым. Так было и на этот раз — тренер давал мне урок. Я сказал, что никак не пойму, что мешало мне в полуфинале, в некоторые моменты боя. Очень раздражает, прямо бесит, когда чувствуешь, что ты в прекрасной форме, но все равно что-то не получается. Не мог я понять, что творилось с чувством дистанции: то стою слишком близко, то слишком далеко. Дорожка, как живая, то вдруг удлинялась, то укорачивалась...

Марк Семенович послушал-послушал, встал в конце помоста за задней границей, уже на пандусе, и говорит: «Беги на меня! Не бойся, я подхвачу, если споткнешься. Атакуй!» Так непривычно было пробегать запретные зоны! Ведь если атакуешь, а противник отходит к задней линии, то знаешь, что бой будет остановлен. К этим линиям начинаешь относиться, как к непреодолимой преграде. А тут Марк Семенович говорит: «Можно!» И вот ведь в чем оказывается дело: мне мешало именно то, что я «слишком хорошо» реагировал на эту символическую преграду. Прекращал атаку на долю секунды раньше, чем надо. Я никак не мог понять этого... Понял Марк Семенович. Я выиграл тогда в финале все бои со счетом 5:1 или 5:2. А ведь там были и Назлымов, и Сидяк, и Винокуров... В Монреаль на Олимпиаду Виктор поехал хоть и не первым номером команды, но уже обладая достаточным авторитетом — за плечами три мировых первенства, Кубки Европы...
В первом бою на Олимпиаде 1976 года жребий свел Виктора с малоизвестным кубинским фехтовальщиком. Кровопусков хотел медленно начать разведку. Но кубинец не принял игры, стремился ошарашить, расстрелять атаками, вкладывая весь свой темперамент в каждый удар — Ого, — успел подумать Виктор, — так можно и проиграть. Тем не менее собрался и вырвал победу в этом бою. И все остальные — до финала — выиграл. Вспоминает, что усталости не чувствовал, действовал как по программе. И фехтовал с легким сердцем, без перенапряжений, потому что спортивная борьба для него дело любимое и изматывающее, вдохновляющее и опустошающее, — в общем, разное. К финалу пришел горячий, возбужденный и собранный вместе с Владимиром Назлымовым и Виктором Сидяком. Им всем предстояло сразиться с не менее именитыми соперниками, обладателями титулов и наград всех рангов. Это были итальянцы Микеле Маффей и Альдо Монтано, и чемпион мира среди юниоров румын Ион Поп.

Итальянцы разминались. Возбужденно покрикивая, взмахивая руками, что-то объясняя друг другу, поглядывали в сторону советских ребят. Уже перед финалом по этой разминке можно было предположить, что итальянцы будут, как всегда, напористы, предложат высокий темп, поведут поединки с большущим эмоциональным накалом. Говорят, что эти черты присущи итальянской школе фехтования, но, пожалуй, правильнее их будет приписать особенностям национального характера. Итальянцы посмеивались, подмигивали, будто им сейчас не на дорожку, а за банкетный стол. Наши спортсмены отвечали тем же, но в этой игре взглядов и жестов каждый оставался внутренне собранным. У вас, мол, темперамент через край, вам, может, и нужно его чуточку подрасплескать, а нам уж позвольте свои эмоции поберечь.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12