Русская глава

Как всегда, почувствовав заинтересованность собеседника, Пьер увлекся. Он говорил о новых олимпийских играх как о деле решенном. Его волновала уже не проблема в целом, а детали. Какие виды спорта включать в программу игр? Какова будет церемония открытия соревнований? Как увенчивать победителя?

—     Работа предстоит большая. Вокруг меня постепенно собираются люди надежные, преданные задуманному делу. Но не буду скрывать — некоторым из них еще не хватает широты взглядов. Утилитарный подход, конечно, полезен. Он побуждает к конкретности и позволяет быстрее ощутить, увидеть результат. Но мне олимпийские игры представляются намного шире игр в том смысле, как многие понимают их — старт, финиш, победа. Не только торжество мускулов мечтаю видеть я на стадионах, но и праздник интеллекта. Гармония! Не одной музыке принадлежит это понятие. Но и спорту.

Гость выждал, когда хозяин сделает паузу, и, как бы продолжая его мысль, заговорил:
—     Наследие древних греков — достояние всех народов, почитающих Элладу колыбелью общечеловеческой культуры. Россия в этом отношении идет впереди многих. Историю, которую расскажу я вам сейчас, можно считать удивительной. Свидетельствует она о глубоких связях с древней культурой, которую вы храбро решили перенести на современную почву.

Бутовский поднялся и, взяв Пьера под руку, подвел к секретеру.
—     Как вошел к вам, так не оторву взгляда от этой прелести.

Алексей Дмитриевич бережно взял в руки бронзового «Дискобола», накрыл его кудрявую голову ладонью.
—     Не хочу никого обидеть, но знаю, что иные авторитеты на Западе считают, будто это произведение, обессмертившее Мирона, нам, русским, в диковинку. Это не так.

Еще в тысяча восемьсот тридцать шестом году в российской Академии художеств скульптор Логановский выставил для всеобщего обозрения скульптуру юноши, играющего в свайку.

—     Во что? — спросил Кубертен.
—     В свайку. Это народная игра, требующая ловкости и глазомера. Статуя была исполнена в лучших античных традициях, но по характеру являлась творением чисто национальным, русским. Александр Сергеевич Пушкин, восхищенный скульптурой, посвятил ей стихи. Я прочту их вам по-русски, а потом перескажу содержание.

Держа в руках «Дискобола», Бутовский медленно, не повышая голоса, чтобы Кубертен мог почувствовать мелодику стиха, прочел:
— Юноша, полный красы, напряженья, усилий чуждый, Строен, легок и могуч — тешится быстрой игрой! Вот и товарищ тебе, дискобол! Он достоин, клянусь, Дружно обнявшись с тобой, после игры отдыхать.

Обратите внимание, как просто, естественно поэт предлагает русскому парню обняться с греком. Обняться дружно и отдохнуть после игры! Вот они, неразрывные нити, связывающие нас с прошлым.

Сколько стихов посвящено Венере, Аполлону, Нике! Но ни один поэт не поднялся до величия простых слов — обнимемся и отдохнем после игры. Обнимемся дружно! Обнимемся... Да, эти строки бессмертны. Их одних достаточно для подтверждения правоты задуманного дела,— закончил Бутовский.

Пьер рассказал о том, как движется работа по созыву учредительного конгресса. Говоря о своих планах и смысле возрождаемых игр, часто прерывал речь и спрашивал гостя, согласен ли он с идеей. Гость утвердительно кивал головой.

Алексей Дмитриевич Бутовский, поборник физического воспитания молодежи, числился по военному ведомству. Звание имел высокое да и права немалые. Возглавлял физическую подготовку в вооруженных силах и учебных заведениях, подведомственных армии. Свободное время посвящал теоретическим изысканиям из области физического воспитания. Много писал. Среди его трудов наиболее известны «Наставление для производства гимнастических упражнений в гражданских учебных заведениях», «Ручной труд и телесное развитие», «Полевая гимнастика в государствах Западной Европы», «Записки по истории и методике телесных упражнений». По поручению военного ведомства много ездил по Европе, знакомился с постановкой физического воспитания.

Почти во всех странах мира у руководства спортом стояли военные. Спорт прежде всего рассматривался как важное средство подготовки молодых людей к службе в армии. Спортом руководили генералы. И Кубертен должен был с этим мириться. А когда среди военных отыскивались люди передовой мысли, совместная работа с ними приводила к дружбе. Так, быстро нашел он общий язык и сдружился со шведским генералом Виктором Балком. К своей величайшей радости, Кубертен сразу же понял, что к числу счастливых исключений принадлежит и Алексей Дмитриевич Бутовский.

В конце концов, Пьер, отбросив всякую дипломатию, спросил прямо, можно ли рассчитывать на участие Бутовского в предполагаемом учредительном конгрессе.
—     Моя помощь вам обеспечена. Я сделаю все, чтобы ваша идея восторжествовала. Я буду голосовать от имени России,— ответил Алексей Дмитриевич.