Русская глава
При формировании футбольной команды неожиданный спор вспыхнул между клубами Москвы и Петербурга из-за числа мест, предоставляемых каждому городу. Спортивный принцип был забыт. Верх брали местнические интересы. Дело дошло до ультиматумов.
Организационная неразбериха, царившая в комитете, конечно, не способствовала нормальной подготовке к Играм. Контроля за тренировками не было. В то время как, скажем, конники различных стран уже прибыли в Стокгольм для акклиматизации и тренировок на месте будущих стартов, подопечные генерала Безобразова еще не провели даже отборочных соревнований.
Сохранившиеся протоколы заседаний комитета свидетельствуют о том, что руководителям зарождавшегося российского олимпизма при всем их патриотическом рвении не хватало знаний, не хватало навыков подготовки к соревнованиям такого масштаба. Собирались часто. И вопросов обсуждали немало. Но, вчитываясь в написанные от руки протоколы — «Журнал заседания Российского олимпийского комитета»,— чувствуешь, что говорилось-то о многом, но не о самом главном.
О планах и ходе подготовки русской команды к предстоящим Играм отмечено бегло. О ее нуждах записано более чем кратко. О перспективах команды и шансах соперников никаких разговоров не было. Зато в протоколах можно найти такие любопытные записи: «А. П. Лебедев и В. PI. Срезневский доложили о том, что А. П. Ивашенцев выразил согласие на принятие должности заседателя комитета», «Собрание постановило выразить свое удовольствие по этому поводу и принести признательность докладчикам за их хлопоты». Все же неотложные вопросы, связанные с участием в V Олимпийских играх, «для ускорения дела и большей продуктивности» (протокол от 22 марта 1911 года) было решено возложить на подкомиссии.
Итак, комиссии, подкомиссии, бумаги... А очередная Олимпиада приближалась.
Даже в тех редких случаях, когда комитет принимал практические решения, исполнение их было сопряжено с немалыми трудностями.
На заседании 13 февраля 1912 года было решено просить и предоставлении русским олимпийцам парохода для «следования в Стокгольм, дабы на этом пароходе спортсмены могли бы проживать и находиться постоянно». Великий князь Николай Николаевич был не против поиграть в новую, все более и более завоевывающую популярность «олимпийскую игру». Он благосклонно ознакомился с нуждами отечественного Олимпийского комитета и в беседе на эту тему с графом Рибопьером сказал ему:
— Георгий Иванович, я высказал по этому вопросу свое мнение руководителям Восточноазиатского общества. Они с этим мнением согласились и выразили готовность предоставить вашим подопечным отменный пароход «Бирма».
— Позвольте вам возразить, Ваше величество,— ответил Рибопьер,— Ведь пароход этот стар, неудобен и едва ли пригоден.
Великий князь прервал графа:
— Для тех, кому он предназначен, вполне пригоден. В Стокгольм же пойдет еще и императорская яхта «Стрела». Судно это и новое, и чистое, и пригодное. Для всего.
Быт русских олимпийцев на «Бирме» был не устроен. Никто о спортсменах по-настоящему не заботился. Участник V Олимпиады стайер Хорьков позднее с горечью вспоминал о том, что на злополучной «Бирме» спортсменов втиснули по шесть человек в каюты без всяких удобств. Лучшие каюты на «Бирме» были предоставлены военным.
Современники этого события вспоминали на страницах журналов и книг о помпезных проводах олимпийцев на V Игры. Оркестранты не жалели легких. «Бирма» была расцвечена флагами. Уже были отданы швартовые, как вдруг на палубе началось непонятное волнение. Спортсмены с борта увидели своих товарищей на пристани, которые, никем не оповещенные, опоздали и беспомощно суетились в толпе провожающих, оглушенные звуками оркестра. Среди опоздавших, как ни удивительно, был и председатель Российского олимпийского комитета Г. И. Срезневский. Помимо того что на пристани оставили нескольких спортсменов, забыли об одной «мелочи» — не оформили для всей команды заграничные паспорта, что, конечно, сразу же поставило русских, прибывших в Стокгольм, в затруднительное положение.
Не легко пришлось нашим соотечественникам и на соревнованиях. Участники Игр сетовали на то, что руководители команды по прибытии в Стокгольм совершенно «упустили из рук бразды правления». Как вспоминал легкоатлет москвич Никольский, «спортсмены совершенно не имели понятия, где, в какой день и в какой час они должны принимать участие в состязаниях. Большей частью наши выступления были неожиданными, и мы являлись на старт растерянными и неподготовленными».
На этих Играх команда России, разделив с Австрией 15—16-е места, с трудом набрала лишь шесть очков.
Это был крах.
Крах беспочвенных мечтаний, крах иллюзий о возможности утвердиться в числе великих спортивных держав мира всего лишь при помощи учреждения должности «свиты его Императорского величества генерал-майора, Главнонаблюдающего за физическим развитием народонаселения Российской империи» или игр в «потешные».