Очарованная душа

Около 1600 года один из Фреди — Жан приобрел неподалеку от Версаля уютное поместье Кубертен. С этого времени появляется фамилия, которой и предстояло оставить след в истории.

1 января 1863 года в Париже в доме номер 20 по улице Ундино, близ массивного здания Министерства по делам колоний, от брака Шарля-Луи де Фреди и Агаты-Габриэль де Гризеица де Мервиль родился третий ребенок, мальчик, нареченный Пьером. Отец был счастлив: Агата сделала ему прекрасный новогодний подарок.

После первого напряжения последних дней благополучное разрешение жены от бремени именно в первый день нового года казалось Шарлю знаменательным. Он удалился к себе в кабинет, велел принести шампанского и, потягивая холодный, искрящийся в хрустальном бокале напиток, предался мечтам.

Мальчик продолжит фамильные традиции. Отец уже видел его блестящим офицером или в крайнем случае дипломатом. А может быть, он будет художником? Шарль с охотой передал бы ему свои кисти. Ведь его считают известным живописцем, почему бы сыну не приумножить славу отца на этом поприще?

Не знал счастливый отец, что мечтам его и суждено и не суждено было сбыться. Сын действительно прославил фамилию, но совсем на другом поприще. Он избрал себе путь, о котором даже при самой пылкой фантазии отец не мог и подумать в первый день 1863 года.

Мальчик был здоров, в меру шумлив, не страдал отсутствием аппетита.) Через несколько месяцев на семейном совете решили уехать из шумного Парижа. И матери и ребенку будет полезнее свежий воздух морского побережья. Отец намеревался сопровождать их.

Так крохотный Пьер отправился в свое первое большое путешествие.

Через несколько дней семья прибыла в фамильный замок неподалеку от Гавра.

Пройдет много лет. Поседеет голова Пьера Кубертена. Вырастут его дети. Он совершит гигантскую работу — станет инициатором возрождения олимпийских игр. Он увидит Лондон и Нью-Йорк, Рим и Афины, Будапешт и Стокгольм и многие другие города. Но сердце его навсегда будет отдано этому старинному замку Мервиль. Как бы ни складывалась его многотрудная жизнь, в течение трех десятков лет он неизменно будет приезжать сюда, в Нормандию, чтобы, как в детстве, поднявшись на серые скалы Этрета, вдохнуть соленый запах морского прибоя и замереть, вглядываясь в морскую даль.

Одинокий парус волновал мальчика до слез. Мечты летели вслед за парусом. Ему казалось, что он совсем один в этом огромном, необозримом мире.

Пьер рос любознательным мальчиком. Рано научился читать. Еще неокрепшей рукой, подражая отцу, пытался совладать с кистью. Его рисунки были наивны и трогательны. Пьер очень любил музыку. Примостившись у окна, он подолгу мог слушать, как отец играет на старой, потемневшей от времени скрипке. Мальчику казалось, что ласковый ветер или глухой прибой шумит не на берегу у скал, а здесь в комнате, вырываясь из-под смычка.

В доме царила атмосфера мира и согласия. Часто вечерами, сидя в слабо освещенной комнате, родители рассказывали мальчику истории, похожие на сказки. Об огромном старинном городе на берегах Тибра, где жили его далекие предки, и о другом огромном городе — на берегах Сены, где он родился и будет жить, учиться и работать, когда подрастет.

Зачарованный рассказами, Пьер силился представить себе эти города, мечтал о том, как он вырастет большим и узнает, есть ли у этих городов море и такие же нагретые солнцем скалы, как в Мервиле.

Вместе с соседскими мальчишками Пьер почти каждый день, ускользнув от взрослых, забирался на каменные обрывы, обрамлявшие берег моря. Особенно его тянуло к утесу, который местные жители называли «Девичьей кельей». Забраться туда было нелегко. Колючий кустарник царапал руки. Острые камешки впивались в колени. Но зато какой вид на море открывался отсюда! Как вольно здесь мечталось!

Можно было представить себя матросом с колумбовой «Санта-Марии». А если оглянуться, то увидишь, как Дон-Кихот атакует крылья далекой мельницы. А вот тот еле заметный путник, не Тиль ли Улиеншпигель, пришедший сюда из загадочной страны Фландрии?

Скалы. Солнце. Море. Зеленые водоросли, то припадающие к берегу, от откатывающиеся назад в белой пене волны. Захватывающий дух простор.

Мать сокрушалась — мальчик был молчалив, даже замкнут. Все время о чем-то думал.
—     Он будет непрактичным человеком. Мечтателем,— говорила Агата Шарлю.
—     Он будет поэтом, — отвечал муж. — Это неплохо — быть поэтом.

А мальчик еще не задумывался, кем он будет. Он просто жил жизнью героев книг. Его одинаково увлекали и рассказы о путешествиях в далекую Америку, таинственную Африку и полную чудес Индию, и книги о Древней Греции, в которых воспевались красота человека, его сила, мужество и ловкость.