Первые уроки, первые игры

А потом я запрыгала и захлопала в ладоши. Что бы там ни говорил папа, я гордилась собой. Еще как гордилась! Тем, что я, пионерка Лайма Балайшите, вместе с другими советскими спортсменками участвую во всенародной спартакиаде.

Таким был еще один шаг в большой спорт.

В первых числах января 1956 года, года спартакиады, мне исполнилось восемь лет. Сегодня нередко в спортивных школах можно встретить мальчиков и девочек такого возраста. В то время было не так. Но что же из этого следует? Всегда ведь кто-то выходит вперед, пробует, ищет свой непроторенный путь.

Правда об этом я тогда не думала. Какие еще новшества? В спортивной школе, куда я ходила, на состязаниях взрослых спортсменов (которые я не пропускала) я видела много замечательных теннисистов и мечтала только об одном: вот мне бы так научиться! Играть в нападении так, как Лисинас, в защите так, как Балтакис, наносить разительные удары не хуже самого Пашкявичуса и уметь поднимать от пола, вытаскивать самые безнадежные мячи наравне с Чепайтисом.

Нашлись люди, которые толково и ясно объяснили мне, что мои попытки совместить несовместимое напрасны. Что те или иные технические приемы — это лишь боекомплект спортсмена, которым каждый распоряжается по-своему, в зависимости от склада характера, своих физических возможностей, даже мировоззрения.

Мне кажется, что все это очень важно сразу же уяснить начинающему спортсмену, чтобы напрасно не терять время на механическое конструирование универсального игрока, поэтому продолжу свою мысль.

Посмотреть хотя бы, как ходят люди. Разве одинаково? Одинаково ходят только солдаты в строю, но они этому долго учатся, и, говорят, это очень и очень нелегкая наука. Ее я не знаю, не берусь судить, зато мне хорошо известно из курса спортивных дисциплин, что уже в середине века делались попытки установить связь между характером, деятельностью человека и его походкой. И она, эта связь, несомненно существует. Лениво, вразвалку плетется по улице бездельник; с поникшей головой, безжизненно опустив руки-плети, бредет обездоленный человек — таких я не раз видела за рубежом; четок, пружинист шаг военного — его вы сразу узнаете, если он даже «под одеждой штатского».

Многое, очень многое зависит от характера человека, от его настроения, даже от того, каким он утром встает с постели: заряженный энергией или, что называется, с левой ноги.

Значит, что же следовало усвоить раз и навсегда? Не омрачать себе жизнь пустяками. Ну, например, тройкой в школе, когда хмурятся родители, когда тобой недоволен учитель и сама чувствуешь себя кругом виноватой. Нет смысла препираться с мамой из-за того, идти или не идти в булочную, хотя, бывает, этого совсем не хочется. Лучше сразу взять сумку, да и добежать до магазина вприпрыжку. Честное слово, и проще и лучше! И вообще, как я стала понимать, времени не хватает только тогда, когда ничего не делаешь. Если же занят, то его хватает, чтобы переделать уйму дел.

Это мое глубокое убеждение нашло подтверждение в словах писателя Бориса Васильева, и я не могу удержаться, чтобы не повторить их на этих страницах:
«В «Толковом словаре» Даля нет специально выделенного существительного «отдых», есть лишь глагол отдыхать. И это понятно: для народа, тяжким трудом взыскующего хлеб свой, отдых был чем-то промежуточным, сугубо второстепенным и несущественным. Отдых для русского человека — равно крестьянина и интеллигента — всегда в смене деятельности...»

По-моему, лучше не скажешь. И я осмелилась бы здесь заменить только одно слово: для советского человека. Хотя, конечно же, это не суть важно. Я — литовка, но когда меня где-нибудь за границей называли русской, я всегда воспринимала это как должное. Так что считаю: любой юный спортсмен, кем бы он ни был от роду, поступит правильно, если перепишет эти замечательные слова на первой странице своего дневника и будет воспринимать их как безусловное руководство к действию. Иначе, думаю, и спортом заниматься не следует: он требует большого труда и не терпит малейшего безделья, работы с прохладцей, кое-как.

Весь день у меня был строго расписан по минутам.