Чудесный сплав
Авторы теннисных книг и методических пособий обычно замечают, что для человека, не бравшего в руки ракетку, игра в теннис, очень сложная по своим движениям и приемам, кажется удивительно простой и легкой. «Что может быть с виду проще, чем бить по мячу ракеткой? — пишет, например, Лакост.— Любой теннисист, увидев игру первоклассного игрока, внутренне удивляется, почему он не играет так же хорошо».
В действительности же это своеобразный «оптический обман», кстати свойственный не только теннису и не только спорту. Вспомните, не казалось ли вам легким искусство скрипача? Чего проще — води смычком по струнам, а скрипка «сама» будет играть. Но стоит вам взять скрипку в руки, и вы с удивлением обнаруживаете, какие невыносимые скрипящие звуки может, оказывается, издавать этот чудеснейший инструмент...
Ракетка в этом смысле похожа на скрипку. Когда ракетка попадает в неумелые руки, мяч ведет себя словно шалопай, вырвавшийся из-под строгой опеки, и летит куда попало, причем, конечно, совсем не туда, куда его хотел послать игрок.
Чтобы укротить мяч, сделать его послушным слугой, безропотно выполняющим каждое ваше желание, надо овладеть хотя бы основными приемами, которые в совокупности принято называть техникой. Техника — это оружие теннисиста, оружие сложное, многообразное, тонкое. Почти все удары теннисист выполняет динамически, то есть «на ходу», причем сочетая мощь ударов с легкостью, пластичностью движений.
Основных ударов в теннисе не так уж много: это подача, удары справа и слева — с земли и с лёта, над головой, укороченные удары, свечи. Но вариаций ударов, оттенков их — бесчисленное множество. Вот почему теннис в полном смысле слова творческая игра, открывающая, особенно перед думающим, тактически тонким спортсменом, безграничные возможности для совершенствования.
Богатством технических приемов объясняется богатство стилей в теннисе. Правда, принято говорить о нескольких стилях, например современном, атакующем, стиле или пассивном, защитном, стиле. Но, к примеру, Тоомас Лейус и Вячеслав Егоров, оба играющие в современном стиле, совсем не похожи один на другого. И не похожи именно своей техникой, характером выполнения приемов. У них разные спортивные индивидуальности, которые по-разному проявляют себя не только в тактике игры, не только в решении психологических задач, но и в технике. Вот почему Анри Коше говорил: «Способ, которым будет играть начинающий, заложен в нем самом еще ранее, чем он взял в первый раз ракетку».
Это, конечно, правильно, стиль игры должен в какой-то мере соответствовать характеру человека, его вкусам, привычкам, природным данным. Ведь «стиль — это человек». И все-таки воспитание теннисиста нельзя отдавать на волю волн. В наше время в теннисе можно рассчитывать на успех только играя в агрессивной наступательной манере с частыми выходами к сетке. Поэтому начинающему спортсмену надо непременно освоить все без исключения основные удары, в том числе удары с лёта и над головой, даже если они «не заложены в нем самом еще ранее, чем он взял в руки ракетку».
«Большой мастер современного тенниса, — говорит С. Белиц-Гейман, — это своего рода «чудесный сплав», в котором гармонически сочетаются самые различные составные части, начиная от интеллекта, характера, воли спортсмена и кончая разнообразнейшими игровыми качествами. Достаточно, чтобы одна такая часть оказалась составленной не по рецепту, и чудесного сплава не получится».
Примерно то же можно сказать применительно только к технике тенниса. Если у теннисиста слабо поставлен какой-нибудь удар, например с лёта или слева, как чудесный сплав нарушается, и в игре этого спортсмена появляется «дырка».
Правда, надо признаться, что даже у выдающихся мастеров есть, к сожалению, слабости, которые они стараются компенсировать своими сильными сторонами. Так, у Озерова был довольно неуверенный удар слева, Андрей Потанин, чемпион страны 1962 года, сравнительно слабо владеет ударами с лёта, и все же они, особенно Озеров, добивались выдающихся успехов. Но это объясняется только тем, что их соперники — тоже «живые люди» и тоже имеют свои недостатки, в противном случае они сумели бы навязать Озерову или Потанину такую игру, в которой упор делался бы как раз на эти слабые места, что, кстати, часто и бывало.