Заключительный аккорд
Ночной Рим. Стрекот цикад, летучие мыши над волнистой зыбью золото-коричневых крыш, редкий шорох шуршащих шин, струящаяся с моря прохлада. Таким запомнится Вечный город штангистам, как в памяти велосипедистов, бегунов никогда не сотрется римская жара, зной, ослепительное итальянское солнце.
Четыре ночи вокруг причудливого полушара Палаццето делло спорт кипели спортивные страсти.
Все в Риме еще дышало огнем захватывающей спортивной борьбы, но по всему чувствовалось: Олимпиада идет к концу.
Ей предстояло пройти последнюю эстафету — «4 по 24 часа». И в эти оставшиеся четыре дня самыми трудными для участников, зрителей и журналистов были ночные «отрезки дистанции», проходившие через причудливый полушар Палаццето делло спорт. Римляне, чуть ли не падавшие с ног от усталости после того, как они целый день пытались угнаться за соревнованиями конников, легкоатлетов, фехтовальщиков, стрелков, к И часам вечера попадали в Палаццето.
Похожий на гигантский шатер зал стоял погруженный в темноту. Прихоть зодчего, лишившего сооружение окон, словно предугадала, что зал этот будет предназначен для ночных состязаний.
В сотне метров от Палаццето раскинулась олимпийская деревня. Еще задолго до того, как в «шатре», вмещающем пять тысяч зрителей, начнутся главные события очередной тяжелоатлетической баталии, потухали все огни деревни. Лишь в нескольких из сотен окон светился огонек: то ли спортсмен укладывал чемодан в обратный путь, то ли какой-нибудь счастливец еще раз решил взглянуть на свою медаль, завоеванную утром, и к которой так же трудно привыкнуть, как получить ее.
Из десяти входов в Палаццето в этот поздний час открыты были только два. Через них узкая лестница вела в круглый зал, который несколько дней назад служил ареной для олимпийских баскетбольных встреч, а теперь был уставлен стульями. В прокуренном воздухе плавали сизые клубы дыма, слышался грохот падающей штанги, шорох ног, похрапывание невыдержавших зрителей, полицейских, музыкантов огромного оркестра военно-морских сил Италии.
Но, когда диктор вызывал к снаряду атлетов, после имени которых он добавлял «СССР» или «США», зал преображался. Римляне просыпались, вскакивали с мест, пожирали глазами новые результаты на таблице, вздернутой почти к куполу, и с восторгом принимались следить за каждым шагом, движением советских и американских атлетов на помосте: за тем, как они «пудрят» белой магнезией шею, плечи, ладони, как примериваются к стальному многокилограммовому снаряду. Наконец награждали спортсменов громом аплодисментов за удачу, бежали к кофейному бару и, слегка подкрепившись, укладывались на скамьях, чтобы через два-три часа после заключительного упражнения — толчка— бурно приветствовать победителя. Им все четыре ночи становился спортсмен в красном трико с гербом Советского Союза. Вначале это был Евгений Минаев, затем — Александр Курынов, далее — Аркадий Воробьев и Юрий Власов.
Соперничество штангистов Советского Союза и Соединенных Штатов не прекращалось в последнее время ни на один год. За истекшие восемь лет из 56 золотых медалей, которые были разыграны на олимпиадах и мировых чемпионатах, 53 прописаны на постоянное местожительство в СССР и США, в СССР при этом их почти вдвое больше, чем в США.
Борьба в Риме сложилась для нашей команды поначалу, неудачно. Совершенно неожиданно, повредив на тренировках спину, выбыл из строя чемпион мира средневес Рудольф Плюкфельдер.
Советская команда осталась вшестером.