Атака на короля
В Москве точка определилась сразу — конечно, у телевизора. И дело даже не в том, что в день, когда игралась очередная партия, телевидение гарантировало несколько пятиминутных включений. К слову, все они были схематичны и очень однообразны.
Ради этого не стоило просиживать вечера у экрана. После окончания передачи учебной программы столичные любители шахмат немедленно переключали свои приемники на этот канал. По нему «перегонялась» картинка из Ленинграда. И затем около двух часов, сидя в домашней тишине, можно было долго размышлять о событиях, происходящих в матче, а главное — обсуждать их вслух, что в зале строжайше запрещено.
Попристальнее приглядевшись к нюансам поведения чемпиона мира и его соперника и сопоставив их с возникающей на доске позицией, мы в компании с соседом-психологом поначалу довольно удачно прогнозировали исход борьбы.
Но вскоре наши успехи кончились. Да что мы! События за доской приняли такой оборот, что даже международные гроссмейстеры, выступавшие в роли телекомментаторов, не могли четко определить, кому и что сулит возникшее положение. И предпочитали обходиться весьма общими фразами.
— На это обратил внимание и чемпион мира, — позже рассказал возвратившийся из Ленинграда коллега. — После матча, назвав шестнадцатую партию очень сложной и нуждающейся в дополнительной оценке, Каспаров заметил, что некоторые комментаторы успели в тот же день оценить ее совершенно неправильно. «Мне кажется, — сказал он, — что такие партии нуждаются в более тщательном анализе и пороть чушь с экрана телевизора в общем-то не совсем корректно и по отношению к зрителям, и к самим участникам, которые видят гораздо больше».
Что ж, сказано хоть и резко, но по существу. Действительно, высочайший уровень развернувшейся шахматной дискуссии предполагал и соответствующий класс комментариев. Но на протяжении нескольких месяцев (срок для того, чтобы перестроиться, вполне достаточный) любители шахмат так и остались на голодном пайке.
Вот мнение И. Дорфмана:
— Комментарии, которые в дни матча появлялись по телевидению, радио, на страницах газет, вызвали серьезные нарекания у любителей шахмат. Они недовольны, и это вполне понятно, тем, что комментируют партии довольно известные гроссмейстеры, которые боятся сказать какие-то серьезные слова и отделываются общими фразами — «уникальная позиция», «определенные шансы», «известные возможности»... Для этого не надо быть шахматистом-профессионалом, тем более, что любители этой игры в нашей стране очень квалифицированны и ждут вполне конкретных оценок. Я, например, наблюдал, как в фойе перед доигрыванием 22-й партии зрители анализировали ход, который записал Каспаров, а в пресс-центре гроссмейстеры его не видели! И, конечно же, столь прилично разбирающиеся в шахматах люди недоумевают, когда им с экрана телевизора объявляют, что партия отложена в «уникальной позиции», а потом один из участников сдается без доигрывания.
Я понимаю этих гроссмейстеров — кое-кто из них просто не хочет портить отношения с нашими ведущими шахматистами, кое-кто не хочет проделать напряженную работу для того, чтобы по-настоящему прокомментировать партию, — ведь эта работа не из легких и особенно если вы находитесь в стороне от происходящего.
«Похоже, что Карпов рискнул и пошел в атаку на короля», — образно обрисовывали возникшую ситуацию завсегдатаи пресс-центра. Атака на короля — самый эффективный прием нападения в шахматной партии. Но атака эта должна быть стремительной и неудержимой, подчас с немыслимыми жертвами и обязательно с точным расчетом. Иначе... Вот и гадали журналисты о том, хватит ли у Карпова сил довести до конца свою атаку на позиции, казавшиеся в течение двух месяцев практически неприступными. Да, он совершил немыслимое, выиграв три партии подряд и сравняв счет. И, судя по всему, ему оставалось совсем немного — выйти на следующую партию, чтобы попытаться взять одно-единственное, но столь драгоценное очко. Однако самое трудное в атаке на короля — собраться на последнее, решающее усилие, без которого все совершенное раньше — ничто. Об этом думали журналисты, а маститые «гроссы» лишь задумчиво усмехались, глядя при этом куда-то в себя...