Улыбки земли
Видел ли ты, как улыбается земля? Если нет, я расскажу тебе...
Может быть, потому, что весну очень сильно ждешь, приходит она неожиданно, вспухает лед на речках, дыбится, крошевом движется по течению. Просыпается земля после затяжного зимнего безмолвия, жадно впитывает животворную силу солнечных лучей и дарит на радостях могучему Яриле первые подснежники.
Сходит снег талой водой, и неумолчный гуд поплыл над полями — высвечиваются улыбками лица людей, и работа спорится. А солнце с каждым днем все выше, и вот уже голубогрудое небо, омытое майскими ливнями, озвонено томительно-призывной трелью жаворонка. А выйдешь на луг, медвяные запахи разнотравья так вскружат голову, что кажется — хватил добрый жбан хмельной медовухи.
Улыбка земли по весне нежно-стыдливая, как у девушки, которой желанный парень объяснился в любви. Ничего не ответила девушка, лишь подарила обещающий взгляд, рассмеялась беззаботно и кинулась по пригорку в молодой лесок, только платье мелькает меж стволов.
Чу-у!.. Вслушайся!..
Тренькают по овражинам голосистые ручьи, вызванивают песенно, журчат колокольчато. Нет, не ручьи это вовсе — девчонка смеется.
Не теряйся, парень! Догони смех, догони свое счастье...
Летом улыбка земли иная...
Червленными восходами полыхают утра. Оделась земля в свои лучшие наряды, заплела в березовые косы зеленые мониста, птичьи песни. А колыхнет ветер плащом — ив садах анисовая метель цветущего вишенья устилает траву снежным пуховом. И день, от зари до зари, длинный-предлинный, тянется, будто нескончаемая кудель пряжи разматывается...
И уже нет в улыбке земли той первозданной девичьей стыдливости. Она улыбается, как девушка, которая полной мерой вкусила любовь, пережила и радости и горести. И пусть подружки смотрят на нее осуждающе — еще, дескать, одна изменила их содружеству. Откуда им знать, подружкам, что У виновницы под сердцем уже давно ворохнулась новая жизнь, запросилась к солнцу.
Так что не смотрите так осуждающе, подружки!..
А придет осень...
Обуглится стерня на полях. Обагрянятся листья. Наполнится небо прощальным журавлиным курлыканьем. Захлебнутся сады в затухающей зелени созревших плодов, а золотое хлебное море выплеснется на тока пахучим приливом.
Дни устанут от солнца, от синего ветра. Облетит листва с деревьев, уронят березки свои выжелтевшие мониста, а с неба, как отспевающие яблоки, серебряным дождем польются на землю звезды. Там, в небе, тоже осень. Вглядись безоблачной ночью в небо, и ты увидишь, что там, где пролег Вселенский Млечный тракт, словно снежный сугроб намело. Отпоют птицы последние песни и улетят, чтобы следующей весной вернуться с новыми.
Осенью улыбка у земли добрая, взрослая. Улыбка не девушки — улыбка женщины, улыбка матери, которая наработалась до устали, а вот теперь и ее черед пришел, отдохнуть можно. Ничего, что спину не разогнуть и руки ломит,— зато семья ее с хлебом. А семья у нее — сыскать такую!..
И ничего, что виски в серебро бросило!..
С метелями и морозами нагрянет зима...
Снеговой накидкой укроется земля от холодных ветров. Плывут по речкам льдины, обрастают синеватой твердью, громоздятся друг на дружку. И в один прекрасный день промчатся по селу мальчишки с радостными воплями: «Мамка, мамка! Речка встала!» И прибавятся мамкам лишние заботы и хлопоты.
Зазяблые стволы в садах ежатся с потрескиванием, жалко смотреть на их беззащитную наготу, А на лесных опушках, похожие на дворников в красных фартучках, снегири хозяйничают. В глухоманных трущобах над медвежьими берлогами из отдушин пар валит — спят топтыги сладким сном, и, наверное, снятся им пчелиные соты да спелая малина.
Грустная улыбка зимой у земли, грустная и печальная. Такая грусть бывает в глазах матери, которая тоскливым вечером сидит у окна и смотрит на дорогу, по которой ушел ее сын. Но она не плачет, она тихо улыбается, знает, что сын вернется — не сегодня, так завтра, но обязательно вернется. Он войдет, долгожданный, в избу и скажет просто: «Здравствуй, мать!»
И холодные щеки его будут пахнуть весной...