Хороший остров Ольхон
Иркутский аэропорт, куда мы прибыли из Москвы, шумит пассажирами и гудит моторами. Время летних отпусков. Золотоискатели Бодайбо, строители Братска и нефтяники Маркова едут в отпуск и возвращаются домой.
Стеклянно-модерновый аэровокзал похож на аквариум, в котором плавают люди-рыбы с чемоданами и рюкзаками. Зал местных сообщений, менее современный и менее стеклянный, расположен в стороне от главного аэровокзала. Здесь томятся пленники погоды — туристы, изыскатели и просто жители Иркутска, собравшиеся по ягоды за несколько сот километров от дома. За плечами иркутян огромные фанерные коробы, вместительностью этак килограммов на 20—30.
Мы отправляемся на остров Ольхон отдохнуть, попробовать знаменитого омуля, порисовать. Это будет завтра, а пока приходится ночевать в гостинице.
Большая гостиница недалеко от аэродрома сплошь уставлена кроватями. Они стоят в коридорах и на лестничных площадках, напоминая перенаселенный военный госпиталь. Соседство с летным полем делает гостиницу похожей на военный объект, на который, не переставая, пикируют ревущие самолеты.
И вот мы на Ольхоне — острове на Байкале, похожем на большую вытянутую кляксу с множеством мелких брызг. Когда-то Ольхон был полуостровом. Свирепый Байкал оторвал его от материка и отделил проливом в несколько километров.
Недалеко Хужир — столица Ольхона. Но идти туда нам сейчас не хочется: ведь рядом «славное море, священный Байкал». Решаем где-нибудь на берегу остановиться, разбить лагерь и отдохнуть до завтрашнего дня.
Между скалами и морем, на узкой полосе пляжа, сбросили с плеч рюкзаки и установили палатки. Место сразу приобрело уютный вид. Коряга, похожая на раскидистые рога сохатого, послужила вешалкой для аппаратов, сапог, котелков, спиннингов и этюдников. Затрещал костер. В котелок брошено всего понемногу — лапши, свиной тушенки, концентратов грибного супа и гречневой каши. Варится наше любимое комбинированное блюдо «первое-второе».
Мы ловим рыбу, пишем этюды, штопаем ковбойки и ведем созерцательный образ жизни.
...Когда Байкал спокоен, его берега похожи то на Крым, то на Кавказ. Светлая лента пляжа, песчаное дно. Но стоит Байкалу нахмуриться, и вмиг гурзуфские рафинированные скалы превращаются в грозное нагромождение камней, от которых веет холодом и первобытностью.
На Ольхоне есть все. Круглые сопки с щетиной тайги, песчаные барханы африканской пустыни, австралийские пампасы, японские кривые, стелющиеся по земле сосны и норвежские фиорды. Когда мы по возвращении в Москву показывали свои этюды и рисунки в одном почтенном издательстве, редактор заметил:
— Это не Байкал. Вот — Капри, а вот — Огненная Земля. А это что за камни? Истуканы острова Пасхи? В общем, так не бывает.
Спорить мы не стали, но посоветовали побывать на Ольхоне.
Когда стемнело, стал накрапывать дождь. Редкий, он всю ночь азбукой Морзе стучал по брезентовым крышам, а к утру усилился, превратился в тропический ливень.
...В палатке мы просидели до 12 дня. Потом выглянули наружу. Небо раскололось пополам! Здесь нависли мрачные тучи и дождь, а там сияло солнце. И четкая, как по линейке, граница. Дождь прекратился внезапно, А вместе с солнцем и теплом пришел аппетит...