На пороге
«Проходить на плоту Утинский порог запрещается. Сплав начинать из ямы, расположенной ниже». Такая была приписка в маршрутной книжке.
...В двух метрах от воды сгрудились пятеро. Штормовые брюки, нахлобученные капюшоны — не разберешь, мужчины ли, женщины, какого возраста. Накануне вечером после десятидневного перехода по хребту Таскыл выбрались к Большому Енисею. В темноте поставили палатку. Потом тупо сидели у костра, слушая рев порога. Привыкшие к тишине тайги, долго не могли уснуть.
В утренних сумерках, среди бурых замшелых скал порог выглядел внушительно. Выше порога — плес. Притихшая на нем река сжималась затем в упругий поток и бросалась к правому берегу. Там она налетала на подводные камни и вставала на дыбы крутым белым валом. Еще ниже — острые глыбы. Как клыками, порог грыз ими и рвал на части обезумевшую реку.
Грохот, стон, водяная свалка.
Костлявый Леха, с заспанными глазами, с отпечатками застежек от рюкзака на правой щеке, засунул руки в карманы штормовки и ногой скинул в порог камень.
— Запрещается... А может быть, попробовать?
Оглянулся: не слышал ли кто? Засмеют...
Утинский порог. Ему-то, Лехе, и раньше было известно, что это за фрукт. Еще в Москве один геолог рассказывал: судоходства из-за Утинского порога на Большом Енисее нет, и в Тоджинский район можно добраться лишь на самолете. По воздуху возвращаются и те несколько лоцманов, которые проводят через порог плоты. Крепкие, большие. А чтоб на салике или на лодке спуститься в Утинский... Да что там вспоминать рассказы — разве так не видно!..
«Видно-то видно... Но может быть, попытаться?» Лехе очень приятно было думать о том, что он, Леха Рукавишников, ни черта не боится и готов плыть сквозь это месиво. Мысль такая сама по себе опасности не представляла — ведь он стоял на берегу, а не плыл,— и в то же время здесь, возле порога, она казалась осуществимой. Вполне. Стоило только вглядеться в пенящиеся волны, и перед глазами вставала очаровательная картина.
...Первый в истории спортивных походов плот подходит к Утинскому порогу. У задней греби — Леха. Вот он поднимает над головой руку: «Держись крепче — вал!» Плот врезается в крутой гребень, и всех окатывает водой.
Девочки визжат. Леха, подставив лицо холодным брызгам, зорко смотрит вперед. Заметив камень, дает новый сигнал: «Бей вправо!» Все бьют. Все яростно работают гребями. Но плот несет на камень. Тогда Леха, руководимый каким-то неведомым седьмым или двенадцатым чувством, бросает гребь и, потрясая кулаками, дико орет «Вправо! Вправо!» А затем еще, по-мужски, крепко — нечего стесняться девочек, когда пять жизней на волоске. И (о, чудо!) энергия Лехиной страсти передается его друзьям, те наваливаются на греби (к счастью, они не ломаются) и проскакивают в трех-пяти сантиметрах от камня. Пристают к берегу. Все выскакивают на камни. Последним —Леха. Спокойно зачаливает плот. Все молчат. Восхищенные взгляды девочек. Затем к Лехе подходит руководитель группы Круглое и хлопает по плечу его тяжелой ладонью: «Ну ты силен!..»
Отличный вариант! А как потом можно будет красиво рассказывать об этом в клубе туристов!..
«А если действительно проплыть?» — подумал Лехе наконец серьезно, и ему стало не по себе: «Бред, а не идея...» Но разве откажешься вот так, сразу, от коллекции заманчивых картинок?.. И он проверенным финтом обвел себя: «Что ж, можно. Только вряд ли пойдет на это Круглов. Надо побеседовать...» При этом Леха и не сомневался, что руководитель, Круглов, в порог плыть не согласится. Не потому, что струхнет,— нет, Вася по натуре не из слабонервных, это известно. Просто он всегда, когда ведет группу, становится осторожнее. Очень трудно тогда подбить его на какое-нибудь неавторитетное дело. А тут еще в маршрутке записано: «Нельзя».