Волны таежных рек
Отчаливаем... Сознание — в который раз уже — механически, лихорадочно перебирает трассу, мелькают в памяти ориентиры, приметы, предупреждения. Вот плот в струе, и для лоцмана мир перестает существовать. Потом ребята делятся переживаниями: на том зубе тряхнуло, за «бегемотом» — по грудь накрыло! А лоцман ничего не помнит—не заметил. Все его внимание было направлено на дальнейший путь: здесь — левее, потом — в правую треть, подрезать квадратный камень правым, найти зуб в сливе. Метр не в ту сторону — и конец плаванию.
Кульминация Мильзейского каскада — «порог № 22». На изогнутом дугою участке протяженностью 70 м река теряет не менее 5 м высоты. Круто поворачивающая направо горка оканчивается метровой каменной ступенью. Масса воды с тяжелым ревом несется по скату, обрушивается со ступени и всклокоченным выпуклым потоком врезается в главное препятствие — огромный, с троллейбус величиной, обломок скалы, лежащий в русле. От ступени до камня 15 м, и это все, что отведено плоту для ухода вправо.
...Последние ворота перед самой горкой. Ее пока не видно, скат круто уходит вниз. Наплыв. Теперь — в 7 м от левого берега... В ту же секунду открылась горка, плот пошел вниз. Лево нос! (Чтобы обогнуть камень у входа...) Еще лево! Сильно! Обходим второй камень. Теперь что есть силы — вправо! Только бы забросить нос.
Передняя тройка работает стремительно и зло. Плот грузно ныряет со ступеньки, вода захлестывает по пояс, рвет греби из рук; через мгновение желтое шершавое брюхо камня нависает над плотом. Чья-то фигура метнулась на противоположный борт — кто-то не выдержал. В ту же секунду скользящий удар по корме слева. Плот швыряет вправо — там поджидает второй камень, поменьше; ребята спереди отчаянным гребком выправляют положение. Еще миг — и порог позади!
Наиболее серьезный участок Каа-Хема — каньон Щеки. Когда-то восточная часть Тувы стала ареной грандиозных вулканических катастроф. Во время одной из них вниз по долине Кызыл-Хема двинулась громадная река лавы шириной до нескольких километров. Лавовый язык спустился на сотни километров, заполнив почти до краев долину Кызыл-Хема, а потом и Каа-Хема. Лава частично проникла и в боковые долины, примыкавшие к основному руслу потока. Так выход из меридиональной долины верхнего Каа-Хема оказался закупоренным монолитной базальтовой пробкой толщиной 250—300 м и протяженностью 6 км.
Но прошло время, и вода вновь восстановила утраченные позиции. Почти весь главный широтный поток был разрушен, лишь по бокам долины Кызыл-Хема и Большого Каа-Хема остались висячие «прилавки» — покрытые тайгой остатки горизонтальной поверхности застывшей лавы, обрывающиеся к реке 300-метровыми осыпями острых ноздреватых глыб. Пробка, закрывавшая путь Малому Каа-Хему, была пропилена им вдоль левого края долины до самого основания. Так образовался черный извилистый коридор — Щеки.
В ущелье Щек река сжата местами до 10—15 м, и пороги расположены почти непрерывной цепью, переходя один в другой. Пороги — на любой вкус: прямые и круто изогнутые, с навалом на береговые скалы и с неожиданными водоворотами, короткие, почти водопады, и длинные, усеянные камнями. Большинство из этих порогов не требует особенно сложного маневра, но зато все отличаются мощным, грозным характером. Особенно хороши два порога в последней трети Щек: один — бьющий в отвесную стену крутой слив, в громадных валах которого прячется несколько каменных шипов; другой — водопад в человеческий рост, со сложным входом и единственной ниточкой, ведущей мимо полутораметрового клыка, укрывшегося в пене буруна.
На всем протяжении Щек река несется гудящим потоком, покрытым большими валами. И даже в низкую воду, когда Каа-Хемом овладевают благодушие и лень, Щеки продолжают бушевать с прежней силой, лишь слегка успокаиваясь на редких плесах. Даже в такую пору пристать к берегу можно всего лишь в нескольких местах. Очень часто берега представляют отвесные скалы с обеих сторон, и для людей, плывущих по реке, остается один выход — вперед.