Кольский (из путевой тетради)
...Охотник ворочается, зевает. Мутнеет в темноте окошко, кажется, что кто-то сидит у противоположной стены. Ерунда, никого там нет!
— Ну ладно, черт с ним, давай закурим!— говорит Охотник.— не могу, растравил ты меня. Только надо в газету завернуть. У меня в рюкзаке...
— Я достану!
— Погоди! — он находит в темноте мою руку.— Честно сказать, я бы тоже взял у него...
Мы по очереди передаем друг другу окурок, и я стараюсь делать маленькие затяжки.
С утра опять мелкий дождь. Плывем. Два дня отдыхали после волока, объедались киселем из гонобобеля и спали. У всех опухшие лица и черные рты. Идем хорошо. Гребется.
Утром видели на берегу следы: медведица с медвежонком ночью выходила к воде. Охотник, конечно, бросился на сопку. Прождали его часов до двенадцати. Вернулся он ни с чем, но весь дрожащий, и глаза горят. Черт возьми, что значит охотничий зуд! Ему так и мерещится либо медведь, либо громадный олень. Это его мечта.
Берега в сетке дождя, как миражи. Между ними метров сто. Не то что этот ручей, по которому мы поднимались. Слева у самой воды странно белеет какой-то предмет. Охотник встает, всматривается:
— Как думаешь, что это?
— Не пойму. Похоже на белый валун.
Разговаривать трудно. Встречный ветер. Мелкие
волны с пеной. То и дело выплывают под самым носом камни — мокрые и гладкие, как тюленьи спины.
— Заруливай к берегу. Посмотрим, что это.
Впереди байдарка Петровича. Светлые палочки весел быстро взмахивают над серой водой. Ребята заметили нас, Весла опустились.
— Прямо по носу остров! — кричит Петрович.
Над белыми лоскутьями пены — низкая черная полоса. Каменистый остров едва поднимается над волнами. Филя оборачивается:
— Какой протокой пойдем?
— Молчи! — Охотник вскакивает, байдарка едва не перевертывается.—Олень! Братишки мои, я же дал вам слово — мясо будет!
— Стой! Стой! — кричит Петрович.— С ума сошел? Охота на оленей запрещена! Назад! Я отвечаю...
Охотник не слушает, рывком бросает байдарку вперед. Каменная полоса быстро приближается...
Олень стоит неподвижно. Красивая голова его с рогами-кустами чуть закинута назад, он медленно поводит ею, нюхая воздух. Ветер с его стороны, и он ничего не слышит.
Байдарка врезается в мель. Охотник прыгает с ружьем в воду. За ним выскакивает Филя.
Олень тронулся. Он бежит сначала неспешной иноходью, потом закладывает рога на спину, делает прыжок в сторону воды. Еще несколько скачков, и он растворяется в мглистом воздухе.
Два выстрела один за другим — дуплет. Охотник возвращается:
— Надо было с воды стрелять!
Тяжело дыша, подходит Филя. Мы молча переглядываемся. Какое-то гадкое ощущение: чувствуем себя соучастниками.
— А красив бык, правда?— не может успокоиться Охотник,— С воды надо было стрелять. Ушел через протоку.
Возвращаемся. Лодки с Петровичем нет у берега. Она медленно движется посреди левой протоки.
— Куда поехал, путешественник? Давай...— Охотник даже приседает.— Еще один. Братишки! Важенка!
То что мы принимали за камень,— маленький олень. Почти без рогов. Белый олень! Самка. Бык ушел, а важенка осталась. Она стоит на противоположном берегу, у самой воды, и, повернув голову, смотрит на нас. Желтый берет Петровича качается перед самой ее мордой, Петрович машет веслом и свистит.
Охотник прыгает в байдарку. Я выгребаюсь против течения. Охотник быстро вкладывает патроны, шепотом бросает команды:
— Правее. Осторожно... Замри!
Как бы не так. Я рывком поворачиваю байдарку. Над водой гулко разносится: «Бух! Бу-ух!».
Охотника трясет. Он с трудом выговаривает слова:
— Да ты что?.. За это морду бьют!
Но олень уже побежал. Светлая голова его мелькает за камнями.
По берегу к нам бежит Петрович, размахивает руками:
— Ты просто зверь! Это убийство! Какая это охота? Я запрещаю тебе...
— Хватит! — меня разбирает злость.— Один только ты не понимаешь, что всем это противно.
— Здесь же свидание было...— Петрович дрожит, сжимает кулаки. Охотник смотрит на него с недоумением. Потом оборачивается ко мне.
— Да вы — ненормальные! Это же мясо!
— Ничего, обойдемся консервами.
Охотник взглядывает на Петровича, машет рукой и отходит:
— Больше выстрела не услышите. Грызите сухари.
...Протока кончается. Остров исчезает в дожде.
Опять волны с пеной. Опять, как миражи, расходятся берега. Доносится голос Фили:
— Все перекаты-и-и да перакаты-и-и...
Плывем молча. Не разговариваем.